Тайные люди (Записки невидимки) [= Обет молчания] - Андрей Ильин

Я отыскал самую высокую сосну, влез на нее и внимательно огляделся. Ни населенных пунктов, ни просек, ни покосов, ни домов, ни даже реки не обнаружил. Но заметил небольшую грунтовую дорогу.

Взяв азимут, я часа за полтора дотопал до нее. Весь следующий день, лежа в хорошо замаскированном логове, я наблюдал за движением, в первую очередь отслеживая военные и другие, не сулящие мне добра, автомобили. Глупо в самом начале пути напороться на случайный патруль или собственными ногами притопать к КПП военного городка или секретной площадки. Лесная дорога чревата самыми неожиданными сюрпризами.

Ночью, выбравшись из схрона, я пошел вдоль обочины в выбранном направлении, прячась в придорожных кустах от фар встречных и попутных машин. У первого крупного перекрестка я снова залег на дневку. Здесь движение было более оживленное — машины сновали туда-сюда с интервалом не более пяти минут.

Постепенно картина вырисовывалась. Судя по номерам и характеру грузопотока, я находился где-то на стыке Урало-Сибирского региона. Ну что ж, не худший вариант.

В учебке рассказывали, что на заре ее создания, одного бедолагу курсанта по невнимательности пилота выбросили среди голой тундры. Немного озадаченный превратностями судьбы, курсант выбрал приглянувшееся ему направление и зашагал искать людей, среди которых ему предстоит натурализоваться. В это время в учебке, обнаружив, что в месте выброски на ближайшие тысячи квадратных километров ничего нет, развернули полномасштабную войсково-спасательную операцию, чтобы помочь жертве авиационной небрежности. Двухнедельный поиск ничего не дал. Курсант был признан погибшим, родственникам выслали соболезнования, пустой цинк и материальную помощь. Пилота отдали под суд, инструктора-куратора, летевшего в самолете, разжаловали в запас. Историю мало-помалу замяли.

Через восемь месяцев по контактному телефону раздался звонок. «Погибший» курсант недоумевал отчего, несмотря на то, что оговоренный контрольный срок давно вышел, его никто не проверяет. Оказалось, курсант без еды и бивачного снаряжения топал 800 километров по тундре, пока случайно не наткнулся на становище пастухов-оленеводов. Да, он видел поисковые самолеты и вертолеты, но, как его и учили, прятался от них, опасаясь быть случайно обнаруженным и раскрытым. Пастухи накормили и одели потерпевшего бедствие туриста (так объяснил свое присутствие в этих безлюдных местах курсант) и оставили при себе до конца отгонного сезона или случайной оказии. Курсант быстро адаптировался к северной жизни, подружился со своими спасителями, освоил олений промысел и решил от добра добро не искать. Ко времени звонка он работал главным бухгалтером оленеводческого совхоза и спрашивал получил ли он зачет и что ему делать дальше.

Так что мне, как ни крути, в смысле географии повезло больше. Урал — не тундра, здесь можно было надеяться не на одних оленеводов. Теперь, когда я примерно знал свое местоположение, моей задачей было как можно быстрее добраться до крупного города, там затеряться и обеспечиться всем необходимым несравнимо легче, чем в деревне, где всякое незнакомое лицо бросается в глаза.

Ночью, на ходу забравшись в кузов медленно ползущего в гору грузовика, я отмотал восемьдесят километров и оказался на окраине крупного населенного пункта. Вошел в него я пешком по второстепенной дороге, чтобы избежать случайного контакта с обычно стоявшими на въездах патрулями ГАИ и ВАИ. Береженого бог бережет.

Теперь мне не мешкая надо было избавиться от военной одежды. Солдат, передвигающийся в одиночку всегда вызывает подозрение и опасна ему не одна только милиция, но еще и патрули, да и любой встречный офицер может, если ему взбредет это в голову, проверить документы. Тут рано или поздно нарвешься на неприятность. Проще и быстрее всего подобную задачу можно было решить на средней величины предприятии, где, с одной стороны не слишком серьезная охрана, с другой — достаточно много работников, чтобы они не знали друг друга в лицо. Форма на подобных заводах не в диковинку, так как многие рабочие используют старые шинели и гимнастерки в качестве грязной одежды, к тому же здесь, как правило, не редкость стройбат.

Пройдя от конечной трамвайной остановки по хорошо натоптанной тропе и протиснувшись в узкий пролом в заборе, я скоро бродил по внутренней территории подобного заводика. Как и ожидалось, внимания на меня никто не обращал, поэтому перестраховка — обрезок трубы, покоящийся на моем плече и способный любому встречному доказать, что я свой и просто иду со склада в цех — была излишней. Сделав круг, я легко определил самую большую рабочую раздевалку. Поднявшись по лестнице, я быстро скинул форму, прошел в душевую и с удовольствием подставил себя под горячие струи. Здесь я чувствовал себя в безопасности. Голые все одинаковы, что военные, что рабочие, что ведущие конструктора, а паспортов у них по причине отсутствия карманов при себе нет.

Смена была в разгаре, людей в раздевалке было мало. Выждав момент, когда одевшись ушли последние, я с помощью примитивной отмычки, выгнутой тут же из куска случайной проволоки, вскрыл ближние одежные ящики. В первом висела бесполезная роба, во втором не подошли размеры, третий ящик обеспечил меня вполне приличной гражданкой. Немного велики были ботинки, но это не смертельно.

Только тут я по достоинству оценил удивлявшие нас критерии отбора курсантов на учебку. Далеко смотрели наши командиры. Каково было бы мне подобрать себе одежду имея двухметровый рост, саженные плечи или ступни сорок пятого размера. А так каждый второй гардероб мой!

Кроме одежды я обзавелся крайне необходимой мне для легализации карманной мелочью — связкой домашних ключей, записной книжкой, денежной медью и серебром, авторучкой, трамвайными абонементами. Человек с пустыми карманами столь же подозрителен, как человек с карманами, набитыми сотенными купюрами. Теперь я внешне ничем не отличался от тысяч окружавших меня обывателей, спешащих с работы домой или из дома на работу.

Получив столь необходимую мне психологическую передышку, я стал думать, где мне раздобыть подходящие документы. Но и здесь меня не подвела учебка. «Паспорта всегда ходят рядом с деньгами, — говорил инструктор, — в других местах они людям без надобности». Между сберкассами, кассами аэрофлота, отделами магазинов, торгующих в кредит, и почтами я выбрал последнее.

Несколько часов, проведенных в различных почтовых отделениях, результатов не принесли. Мне нужен был человек примерно моего возраста и внешнего вида.

Как назло в очередях стояли пожилые мужчины и женщины, словно в городе разом открылись все богадельни. Наконец я увидел то, что искал. Конечно мы были не близнецы, но некоторое подобие физиономии просматривалось. Мне нужно было лишь изменить прическу и слегка поправить лицо с помощью простейшего грима. Да и кто абсолютно похож на свои фотографии на паспортах, сделанные черт знает сколько лет назад, в средней руки фотостудии (на таких фотошедеврах сам себя не признаешь) и кто, кроме милиции, внимательно рассматривает эти фото.

Мой «клиент», изрядно поторчав в очереди, получил перевод, сунул паспорт в карман брюк (чем сильно облегчил мою задачу) и вышел на улицу. Я двинулся следом. Я был спокоен, ибо знал, что чуть раньше или чуть позже, паспорт будет у меня. По «карманке» у меня была твердая четверка. В небольшой толкучке у кинотеатра (люди выходили из зала), я вплотную притиснулся к объекту, несильным ударом руки слева отвлек его внимание и быстро вытянул паспорт из правого кармана. Дело было сделано в секунду. Ни один колокольчик не шелохнулся.

— Ты уж прости, — искренне извинился я и отбыл в сторону.

— Ничего, бывает, — пробормотал мне вдогонку только что ставший беспаспортным гражданин.

В паспорт был всунут корешок флюрограммы (дополнительный штришок достоверности) и перевод. Я пересчитал сумму. Для легального ухода из города денег было мало, и чтобы набрать требуемую сумму, мне пришлось несколько часов покрутиться в городском транспорте, потолкаться в шумных магазинных очередях. Угрызений совести, потроша чужие кошельки, я не испытывал. От подобных глупостей меня отучили еще в учебке. Я думал о выполнении задания, а не о нравственности своих поступков. Не мог я позволить себе эмоции. Невозможно идти вперед, все время оглядываясь назад. Правда, оббирать я старался людей обеспеченных, но вовсе не из-за жалости, просто мне нужны были большие деньги, а не медяки бедняцких кошельков. Рисковать из-за мелочи в моем положении было бы непростительной глупостью.

Вечером, растворившись в толпе пассажиров, я отбыл из города. У меня было новое имя, новая фамилия, отчество, адрес, жена и подробно разработанная легенда. На моих плечах плотно сидел только что купленный в комиссионке (новая одежда не годилась, так как она привлекает внимание) пиджак, в портмоне лежала не очень большая (опять-таки в целях конспирации), но достаточная для двухнедельной поездки сумма денег, в руках легкий чемоданчик с обычным дорожным набором и испеченными любящей супругой (а вообще-то купленными на базаре) пирожками.